В вагоне пахло электрическим теплом, было ужасно душно. За время стоянки раскалённый обогреватель сжёг весь воздух в вагоне. Я прислонил голову к оконному стеклу, из щели рамы дул прохладный ветерок. Электричка вяло плелась по одноколейке, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. За окном — тёмный лес. Из-за голых веток мелькнули фары автомобилей, выстроившихся в ряд — переезд, и снова темнота.
Из тамбура в вагон вошла женщина — контролёр и двое охранников.
— Граждане, приготовьте билеты для проверки, — выкрикнула на ходу контролёр и направилась ко мне.
Я обернулся: в вагоне я был единственным пассажиром.
— Ваш билет, — протянула руку контролёр.
Во Фрязево работает касса, и если брать билет у контролёра от Фрязево, то придётся оплатить сбор за оформление билета в вагоне. А дальше идут глухие полустанки, и касс там наверняка нет или они закрыты.
— Какая же следующая станция? — мучительно вспоминал я. — Лесная или Колонтаево. Нет, всё-таки Лесная. Лесная!
— От Лесной до Мытищ, — объявил я контролёру, доставая кошелёк.
Немолодая уже, густо накрашенная женщина посмотрела на меня с удивлением. Брови её воспарили к наморщенному лбу и пошли волнами. Двое охранников за её спиной равнодушно смотрели по сторонам не обращая внимания на наш разговор. Контролёр медленно убрала протянутую руку, сжала ладонь в кулак и уперла его в бок. На лице женщины появилась ехидная улыбка:
— А почему это от Лесной? — напористо произнесла она. — Что, бежим впереди паровоза, пассажир?! До Лесной мы ещё не доехали. Так что от Фрязево! От Фрязево до Мытищ...
Она пощёлкала кнопками на билетопечатающем аппарате, висевшем у неё на шее:
— ...от Фрязево до Мытищ билет стоит 210 рублей со сбором.
Я пытался объяснить: «не моя вина», «касса в Кабаново закрыта», «электричка опоздала», «короткая пересадка»... Контролёр только качала головой, ехидная улыбка не сходила с её лица. Власть. Пускай маленькая, пускай над пассажиром электрички, но всё-таки власть: захочу, помилую, а захочу... Электричка, как нарочно, не ускорялась. Перегон долгий и таким темпом до спасительной станции минут пять хода. Контролёр указала мне в сторону хвоста поезда:
— Проходим на выход! Давайте, давайте! Шевелимся! На выход!
Я взвалил на спину рюкзак и пошёл в конец вагона. Контролёр направилась за мной, следом — двое охранников. Я шёл по пустым вагонам, переходя из вагона в вагон, распахивая двери тамбуров и межвагонных переходов. Контролёр шагала «в затылок», я слышал её глубокое, сиплое дыхание за спиной.
Формально она права, думал я, действует по инструкции. То, что закрыта касса, что электричка опоздала — не её вина. Но зачем хамить. И кажется, ей это доставляет удовольствие: задеть пассажира, уязвить его, почувствовать над человеком пусть маленькую, но власть. Быть может, таких людей нарочно берут в контролёры, чтобы пассажиры ездили с билетами. Зная, что в электричке можно нарваться на хамство и скандал, пассажир будет брать билет в кассе заранее. С этими мыслями я дошёл до хвостового вагона. Контролёр отстала в третьем или четвёртом вагоне, проверяла билет у одинокого пассажира.
В хвостовом вагоне людей было больше, чем в остальных. Зайцы, изучив повадки «контры», выработали своё поведение. В тот момент, как контролёр с охраной появилась в вагоне, поезд замедлил ход. «Зайцы» заметались по тамбуру, готовясь к побегу. С какой стороны платформа: справа или слева. Всё-таки справа. Толпа метнулась к правым дверям. Люди переминались с ноги на ногу, то ли от нетерпения, то ли разминаясь перед вынужденной пробежкой.
Раскрылись двери. «Лесная», — прозвучало из динамиков. «Зайцы» рванули по платформе вдоль состава. Выскочил и я. Бригада готовилась к этому манёвру, расставили посты. Из тамбура выглядывал охранник, в следующем вагоне — тоже. Значит, бежать два вагона. Только бы машинист не подвёл, не закрыл двери, не уехал. Но нет, как видно, он на нашей стороне: электричка терпеливо стояла у платформы, дожидаясь окончания заячьего спринта. Втыкаясь друг другу в спины, «зайцы» заскочили в тамбур третьего вагона. Последний бегущий залетел в тамбур, прислонился к стене. Тяжело дыша, согнулся пополам, оперся руками на колени. Машинист объявил отправление, закрылись двери, поехали.
Я прошёл по составу в головной вагон, устроился на лавке, достал термос с горячим чаем. После Монино железная дорога стала двухколейной, станции пошли чаще, а вагон наполнился пассажирами — с каждой остановкой электричка приближалась к Москве. Когда поезд отъезжал от Циолковской, боковым зрением я заметил, что касса на станции закрыта. Это произошло автоматически: факт на мгновение мелькнул в сознании и ушёл на другой уровень, как прячется окно программы на мониторе компьютера, стоит только нажать кнопку «свернуть».