В Крым поездом

Ездили мы и дикарями с палатками, и по путёвкам в студенческие лагеря. Путёвки распределяли профкомы институтов. Сначала среди своих студентов, а если оставался излишек, передавали путёвки в профкомы других институтов.

В то время ходил поезд №38 Москва — Симферополь. Отправлялся он с Курского вокзала утром, в девять с копейками и через сутки прибывал к белоснежно-курортному вокзалу Симферополя. Удобный был поезд: утром выходит, на следующее утро прибывает — впереди день свободен.

Обслуживала маршрут Українська залізниця (Украинская железная дорога — укр.). Вагоны синего цвета с жёлтой полосой по борту, но иногда попадались и зелёные советские вагоны: не успели перекрасить. И обязательно крупными жёлтыми буквами выведено в полборта: «КРИМ» — признак курортности поезда. Все надписи в вагонах, включая расписание по станциям — на чудаковатой мове. В тамбурах таблички с перечёркнутой папиросой: «Не палите!». Проводники — украинцы со скорым заднепровским говором, и непременными «Шо?» и «Тю!» в оборотах, что нас очень веселило.

Поезд шёл через Украину по маршруту Москва — Тула — Курск — Белгород — Харьков — Запорожье — Мелитополь, и дальше по перешейку через озеро Сиваш в Крым. На пути две границы: российская и украинская. После Белгорода проводники раздавали анкеты — миграционные карты. Их нужно было заполнить и отдать украинским пограничникам в Харькове. Анкеты были на мове, и мы постоянно бегали к проводникам за переводом непонятных слов. В пункте «Місце призначення: адреса» (Место назначения: адрес — укр.) писали просто: «Крым».

Миграционная карта состояла из двух одинаковых анкет. Одну забирали пограничники при въезде на Украину, на другую ставили штамп пограничного пункта — её нужно было отдать на обратном пути. И не дай бог потерять выездную карту на отдыхе. Проводники пугали историями, как пассажиров без миграционной карты ссаживали с поезда, задерживали на границе. Поэтому, миграционную бумажку мы сразу запрятывали подальше и берегли пуще паспорта.

После границы на остановках в поезд подсаживались валютные менялы, ходили по вагонам, выкрикивая: «Гривны на рубли, рубли на гривны». В поезде менять валюту было выгодно: чем ближе к морю, тем выше курс обмена.

Ходили по вагонам и мошенники, продавали красную и чёрную икру в литровых банках. Проводники предупреждали, чтобы икру эту не покупали. Мы ни разу не брали, но в вагоне всегда находился любитель за недорого полакомиться икоркой. На поверку икра оказывалась синтетической, и обманутый покупатель бежал по составу в поисках хитреца. Да где уж там, он сошёл на предыдущей станции. Проводники только плечами пожимали: «Без лоха и жизнь плоха».

О, Чёрное море! О, южный берег Крыма! Июль, Август — золотая пора курортников на побережье. Время на отдыхе летит стремительно и неумолимо. Путешествовали мы с билетом в один конец. Да и к чему обратный билет, ведь после окончания смены можно поселиться в частном секторе или встать на море дикарём с палаткой. Если погода стоит шикарная, море тёплое и не штормит, а друзья ещё не уезжают — почему бы и не задержаться.

Покупкой обратного билета озадачивались за неделю до отъезда. Электронных билетов тогда не было, и билеты покупали в железнодорожных кассах дальнего следования. Такие кассы были в каждом курортном городке. Нужно было приехать в город заранее, ещё до открытия кассы, занять очередь, а очереди в пик курорного сезона были «о-го-го» какие. Ко всему, касса периодически закрывалась на технические, обеденные и прочие перерывы. На приобретение обратного билета уходило полдня. Полдня отдыха на море — это расточительство. Мы делали так: с утра занимали очередь в кассе, шли на море, а после обеда возвращались в город — очередь только подходила.

В конце августа уехать из Крыма было непросто. Традиционно, в сентябре школьники и студенты начинают учёбу, в городе возрастает деловая активность — люди возвращаются на работу. Билетов не было.

Украинские железнодорожные билеты на поезда дальнего следования — не именные. Не вписывают в них ни фамилию пассажира, ни паспортные данные. Этим пользовались спекулянты: скупали билеты в кассе и продавали с рук втридорога. В конце августа можно было приехать на вокзал за билетом и обнаружить окошко кассы заслонённым картонкой: «До 18 сентября билетов нет». Впрочем, это могла быть любая дата: 29 сентября, 5 октября или 16 ноября — что выглядело пугающе и играло на руку спекулянтам.

Всё же, билеты мы доставали. Не в одном городе, так в другом; не в Алуште, так в Ялте или Симферополе. Удавалось купить билеты отправлением из других городов: Севастополь, Феодосия, Керчь, Джанкой, Евпатория. Добирались автобусом и садились на поезд: уезжали все.

В пик отъезда туристов из Крыма железнодорожники пускали дополнительные поезда. Их ещё называли эвакуационными. Часто это были российские поезда, снятые с других маршрутов. Однажды я выбирался из Феодосии поездом Москва — Пекин, который срочно бросили на эвакуацию отдыхающих. Проводники непробиваемо-спокойные, как удавы. В вагоне повсюду развешены календари с драконами и китайские вымпелы, на столах — фарфоровые статуэтки. Чай в пиалах вместо привычных стаканов в подстаканниках. И вонючий, невыветриваемый лапшичный запах, въевшийся в интерьер вагона.

Как-то довелось ехать на артековском поезде, вывозящем детей в Россию. Конечно, толпа галдящих детей в вагоне на протяжении суток — это испытание. Зато — работающий кондиционер! В плацкарте! В 2000-х это казалось фантастикой.

На обратном пути поезда, идущие с побережья, делали обязательную остановку в Джанкое. Поезд стоял полчаса — меняли локомотив. Станция Джанкой — главный железнодорожный узел полуострова. А ещё, там продавали фрукты и дыни. Джанкой так и называли: «фруктовая остановка».

По платформе вдоль состава ходили цыгане и продавали дыни в полиэтиленовых пакетах. В каждом пакете было по три дыни: две большие и маленькая. Дынный комплект стоил 50 рублей или 10 гривен. Пошутучно не продавали, только пакетами. Если торговец нёс несколько пакетов, можно было выбрать. Дыни эти — ворованные с колхозной бахчи, и цыган постоянно гоняли станционные милиционеры, устраивая облаву. Покупать нужно было быстро: увидел под поездом пролезает человек, шикнул, взял пакет с дынями, сунул ему в руку пятидесятирублёвку — и в вагон.

Покупали дыни все и помногу, так, что от Джанкоя поезд отходил заметно просев на рессорах. За сутки пути вагоны наполнялись сладким фруктовым ароматом, и к Москве поезд напоминал колхозный рынок в разгар жатвы. Харьковская таможня ко всеобщей дынной контрабанде относилась снисходительно — искали алкоголь.

Через украинско-российскую границу человек мог провезти литр крепкого алкоголя, два литра вина и пять литров пива. Нормы чётко зафиксированы в правилах таможни. Одно в другое не конвертируется, не надейтесь. Если таможенники находили лишнее, изымали в пользу братского народа. Массандровские вина в то время стоили сущие копейки и были вполне сносны по качеству. Ценители южных вин и любители проводить зимние московские вечера с бокалом «Кокура» или «Муската», вывозили бутылки чемоданами. Перед границей распределяли вино среди попутчиков, не обременённых алкогольным грузом.

На крайний случай существовала заветная бумажка в 100 гривен или 500 рублей, которая решала практически любые вопросы с представителями власти. На сленге курьеров — контрабандистов, коих в поезде тоже хватало, это называлось «дёрнуть стоп-кран» — дать взятку таможеннику. Делалось это так: таможенник, обнаружив излишки, взглядом показывал на тамбур и уходил. Пассажир следовал за ним, в тамбуре молча клал в нагрудный карман таможеннику «стандартную» купюру и шёл на своё место. Вот и всё, так просто.

Поезда из Крыма прибывали непременно на Курский вокзал. Проходящие питерские поезда, высадив москвичей, по Алексеевской соединительной линии уходили на север. Загорелые, отдохнувшие туристы с рюкзаками и пакетами, яро источающими дынный аромат, таща позвякивающие и булькающие чемоданы, спускались в вестибюль станции метро «Курская».

Добрый был маршрут: сутки в плацкарте — и ты на Чёрном море. В гривнах цены были невысокие, и мы, студенты, ездили в Крым шикануть, потому как со стипендии и небольших студенческих заработков нигде в России так шикануть не получалось. Сейчас в Крым ездят другими маршрутами, да и цены на побережье бесстыдно выросли — в разы. Я рад, что застал время, когда хорошая порция украинских вареников в кафе у моря стоила три гривны, пельмени со сметаной — пять, бутылка портвейна «Алушта» — семь. И можно было свободно прийти позагорать на любой приглянувшийся пляж.