В вагоне прохладно, зябко — ещё не топили. В отстое всепроникающая туманная влажность утра пробралась в салон. На полу и сиденьях валялся мусор — салон не убирали в оборотном тупике, хотя по инструкции обязаны. Да кому какое дело до инструкций в такую рань. По полу каталась пустая пивная банка. Ещё одна выглядывала из бумажного пакета от пирожка, притаившись в углу лавки. В транспорте запрещено пить пиво, и находчивые граждане придумали прятать банку в пакет, чтобы не зазорно перед остальными пассажирами. Дескать, не видно, что пьёшь: пиво, квас, лимонад. Только очистки от мандарина, горкой сваленные под лавкой, напоминали о приближающемся празднике: какой же Новый год без мандаринов. Вот, уже сегодня.
Для Москвы необычно отмечать Новый год с октябрьским туманом вместо пушистых белых сугробов и щиплющего нос морозца. Под ногами вместо снега — чёрная земля, блестит в уличных фонарях то ли от дождя, то ли от утренней росы и тумана. Рассеянный водяной взвесью, свет фонарей выхватывает из темноты силуэты домов, а за ними — белесая от тумана тьма. Кое-где в окнах мигают разноцветный гирлянды, но кажется, они совсем не к месту этим слякотным, словно осенним, утром. Вообще, всё это утро было соткано из сплошных нелепостей и диссонансов. А может, так только показалось после раннего подъёма.
Над самым ухом затрубил локомотивный годок. По соседнему пути электричку обгонял поезд Архангельск — Москва. Вагоны купейные, плацкартные, сидячие, прошли через лесотундру Поморья, боры Карелии, болота Северо-Запада, и теперь приближались к столице. Один за другим светящиеся окна проплывали мимо. В них люди одевались, завтракали, сворачивали постели. В конце вагона выстроилась очередь в туалет: на полсотни пассажиров всего два туалета. Подъем общий, проводники будят пассажиров за час до прибытия. Одномоментно сонные граждане устремляются в туалет — с утра всем нужно. Счастливчику, успевшему занять туалет первым, повезло. Остальные завидуют, переминаясь с ноги на ногу в туалетной очереди. Мелькнули хвостовые огни поезда. За убегающим крайним вагоном протянулся тёплый угольный дымок титана, увлекаемый поездом.
Электричка приближалась к Москве, останавливаясь на каждой станции. В пути машинист включил отопление, и в вагоне стало нестерпимо жарко. Впечатление такое, что в старых вагонах у регулятора отопителя лишь два положения: «мороз» и «жара». В тепле пассажиры повеселели, стягивали куртки, шапки, перчатки. Кто-то даже достал бутерброд.