Предновогоднее
Зимнее путешествие по западу Подмосковья: Можайск — Верея
Новый год в России празднуют дважды. Первый раз в ночь с 31 декабря на первое января. И ещё в середине зимы — 13 января. Его называют «Новый год по старому стилю» или «старый Новый год». Январский праздник получается по-настоящему зимним, с трескучими морозами, снеговиками и белыми, искрящимися на морозе шапками сугробов. А декабрьский Новый год не всегда удаётся. В один год ледяной дождь зарядит, в другой — такая теплынь, что зелёная трава на газонах пробивается. Не властвует ещё зима в декабре в наших краях, что поделать, только примеривается пред январём.
Вот и в канун 2018 года погода подшутила над приготовившимся праздновать россиянами — тепло. Воспользовавшись отсрочкой зимы, 31 декабря я отправился на запад Подмосковья в Можайск и Верею.
Вот и в канун 2018 года погода подшутила над приготовившимся праздновать россиянами — тепло. Воспользовавшись отсрочкой зимы, 31 декабря я отправился на запад Подмосковья в Можайск и Верею.
Первая электричка
О том, как тяжело вставать ранним утром, и каково это — зима без снега. Про утреннее метро на праздниках, уборку электричек и Белорусский вокзал
Поездка на первой электричке с утра — событие из ряда вон выходящее. Нечасто доводится ездить в город спозаранок. Да и удовольствие это сомнительное: подъём в четыре утра, без завтрака полусонный тащишься на станцию в морозной тьме. Улицы пусты, лишь изредка дорогу пересекают тёмные силуэты. Они движутся не привычными маршрутами от дома к станции, а поперёк города, дворами. Спешат по делам, ведомым им одним.
Шеренга освещённых вагонных окон выстроилась у перрона. Пассажиры в вагонах сидели разрознено. Заходя в вагон, обратил внимание на зелёный огонь выходного светофора в горловине станции — скоро отправление. В вагонных репродукторах гремела запись бодрого голоса диктора, объявлявшего маршрут электрички. Голос совсем не подходил к слякотному и сонному утру: излишне уверенный, тревожный, ломающий.
Электричка, отправляющаяся в город ранним утром выходного дня, отнюдь не пуста — в вагоне семеро пассажиров. Подождите, вон ещё девушка в красном пуховике курит в тамбуре, итого: восемь. Вид у людей на удивление бодрый и только один мужчина, обложившись бесчисленными сумками и чемоданами, дремал, склонив голову к груди.
Шеренга освещённых вагонных окон выстроилась у перрона. Пассажиры в вагонах сидели разрознено. Заходя в вагон, обратил внимание на зелёный огонь выходного светофора в горловине станции — скоро отправление. В вагонных репродукторах гремела запись бодрого голоса диктора, объявлявшего маршрут электрички. Голос совсем не подходил к слякотному и сонному утру: излишне уверенный, тревожный, ломающий.
Электричка, отправляющаяся в город ранним утром выходного дня, отнюдь не пуста — в вагоне семеро пассажиров. Подождите, вон ещё девушка в красном пуховике курит в тамбуре, итого: восемь. Вид у людей на удивление бодрый и только один мужчина, обложившись бесчисленными сумками и чемоданами, дремал, склонив голову к груди.
В вагоне прохладно, зябко — ещё не топили. В отстое всепроникающая туманная влажность утра пробралась в салон. На полу и сиденьях валялся мусор — салон не убирали в оборотном тупике, хотя по инструкции обязаны. Да кому какое дело до инструкций в такую рань. По полу каталась пустая пивная банка. Ещё одна выглядывала из бумажного пакета от пирожка, притаившись в углу лавки. В транспорте запрещено пить пиво, и находчивые граждане придумали прятать банку в пакет, чтобы не зазорно перед остальными пассажирами. Дескать, не видно, что пьёшь: пиво, квас, лимонад. Только очистки от мандарина, горкой сваленные под лавкой, напоминали о приближающемся празднике: какой же Новый год без мандаринов. Вот, уже сегодня.
Для Москвы необычно отмечать Новый год с октябрьским туманом вместо пушистых белых сугробов и щиплющего нос морозца. Под ногами вместо снега — чёрная земля, блестит в уличных фонарях то ли от дождя, то ли от утренней росы и тумана. Рассеянный водяной взвесью, свет фонарей выхватывает из темноты силуэты домов, а за ними — белесая от тумана тьма. Кое-где в окнах мигают разноцветный гирлянды, но кажется, они совсем не к месту этим слякотным, словно осенним, утром. Вообще, всё это утро было соткано из сплошных нелепостей и диссонансов. А может, так только показалось после раннего подъёма.
Над самым ухом затрубил локомотивный годок. По соседнему пути электричку обгонял поезд Архангельск — Москва. Вагоны купейные, плацкартные, сидячие, прошли через лесотундру Поморья, боры Карелии, болота Северо-Запада, и теперь приближались к столице. Один за другим светящиеся окна проплывали мимо. В них люди одевались, завтракали, сворачивали постели. В конце вагона выстроилась очередь в туалет: на полсотни пассажиров всего два туалета. Подъем общий, проводники будят пассажиров за час до прибытия. Одномоментно сонные граждане устремляются в туалет — с утра всем нужно. Счастливчику, успевшему занять туалет первым, повезло. Остальные завидуют, переминаясь с ноги на ногу в туалетной очереди. Мелькнули хвостовые огни поезда. За убегающим крайним вагоном протянулся тёплый угольный дымок титана, увлекаемый поездом.
Электричка приближалась к Москве, останавливаясь на каждой станции. В пути машинист включил отопление, и в вагоне стало нестерпимо жарко. Впечатление такое, что в старых вагонах у регулятора отопителя лишь два положения: «мороз» и «жара». В тепле пассажиры повеселели, стягивали куртки, шапки, перчатки. Кто-то даже достал бутерброд.
Для Москвы необычно отмечать Новый год с октябрьским туманом вместо пушистых белых сугробов и щиплющего нос морозца. Под ногами вместо снега — чёрная земля, блестит в уличных фонарях то ли от дождя, то ли от утренней росы и тумана. Рассеянный водяной взвесью, свет фонарей выхватывает из темноты силуэты домов, а за ними — белесая от тумана тьма. Кое-где в окнах мигают разноцветный гирлянды, но кажется, они совсем не к месту этим слякотным, словно осенним, утром. Вообще, всё это утро было соткано из сплошных нелепостей и диссонансов. А может, так только показалось после раннего подъёма.
Над самым ухом затрубил локомотивный годок. По соседнему пути электричку обгонял поезд Архангельск — Москва. Вагоны купейные, плацкартные, сидячие, прошли через лесотундру Поморья, боры Карелии, болота Северо-Запада, и теперь приближались к столице. Один за другим светящиеся окна проплывали мимо. В них люди одевались, завтракали, сворачивали постели. В конце вагона выстроилась очередь в туалет: на полсотни пассажиров всего два туалета. Подъем общий, проводники будят пассажиров за час до прибытия. Одномоментно сонные граждане устремляются в туалет — с утра всем нужно. Счастливчику, успевшему занять туалет первым, повезло. Остальные завидуют, переминаясь с ноги на ногу в туалетной очереди. Мелькнули хвостовые огни поезда. За убегающим крайним вагоном протянулся тёплый угольный дымок титана, увлекаемый поездом.
Электричка приближалась к Москве, останавливаясь на каждой станции. В пути машинист включил отопление, и в вагоне стало нестерпимо жарко. Впечатление такое, что в старых вагонах у регулятора отопителя лишь два положения: «мороз» и «жара». В тепле пассажиры повеселели, стягивали куртки, шапки, перчатки. Кто-то даже достал бутерброд.
Впечатление такое, что в старых вагонах у регулятора отопителя лишь два положения: «мороз» и «жара»
На одной из остановок подсела шумная компания, люди встретили знакомого в вагоне, завязался первый утренний разговор:
— А я позавтракать успел...
— Вещей что-то у тебя много...
— Мы на электричку бежали, дай отдышаться...
Компания расселась по лавкам, рюкзаки и сумки закинули на багажные полки. Обсудили предстоящую поездку и смолкли. Но вот парень из компании достал наушники — знак, что разговор закончен. И вот уже один слушает музыку, другой безучастно смотрит в окно, третий прислонился к пыльному окну и дремлет.
В дороге электричка догнала скорый, и на вокзал поезда прибыли одновременно. Пассажиры архангельского поезда смешались с подмоскововитянами из электрички, толпа потекла в метро. Люди с чемоданами преобладали в людском потоке. В вестибюле метро приезжих встречала наряженная, мигающая разноцветными лампочками, искусственная ёлка, и раскрашенная фанерная упряжь Деда Мороза с оленями. На борту надпись: «С новым 2018 годом».
В праздничные дни в метро дежурит усиленный наряд полиции, людей в форме на станциях больше чем обычно. В тоннеле загудел прибывающий поезд. Мелькнул светом фонарей головной вагон. Серебристый состав выскочил из тоннеля на станцию. На бортах вагонов был изображён голубой сугроб с красными и жёлтыми ёлочными шарами и всё та же надпись: «С Новым годом, Москва!»
Именные поезда часто встречаются в московском метро: «Курская дуга», «Легенды кино», «Космический поезд» и много, много каких ещё — больше двух десятков именных составов. Создают именной поезд из обычного метропоезда, обклеивая вагоны тематической наклейкой во весь борт — технология отлажена. Новые именные составы появляются в Москве с завидным постоянством. Не удивлюсь, если к лету запустят поезд «С Днём рождения, Сергей Семёнович!» — он будет кстати.
— А я позавтракать успел...
— Вещей что-то у тебя много...
— Мы на электричку бежали, дай отдышаться...
Компания расселась по лавкам, рюкзаки и сумки закинули на багажные полки. Обсудили предстоящую поездку и смолкли. Но вот парень из компании достал наушники — знак, что разговор закончен. И вот уже один слушает музыку, другой безучастно смотрит в окно, третий прислонился к пыльному окну и дремлет.
В дороге электричка догнала скорый, и на вокзал поезда прибыли одновременно. Пассажиры архангельского поезда смешались с подмоскововитянами из электрички, толпа потекла в метро. Люди с чемоданами преобладали в людском потоке. В вестибюле метро приезжих встречала наряженная, мигающая разноцветными лампочками, искусственная ёлка, и раскрашенная фанерная упряжь Деда Мороза с оленями. На борту надпись: «С новым 2018 годом».
В праздничные дни в метро дежурит усиленный наряд полиции, людей в форме на станциях больше чем обычно. В тоннеле загудел прибывающий поезд. Мелькнул светом фонарей головной вагон. Серебристый состав выскочил из тоннеля на станцию. На бортах вагонов был изображён голубой сугроб с красными и жёлтыми ёлочными шарами и всё та же надпись: «С Новым годом, Москва!»
Именные поезда часто встречаются в московском метро: «Курская дуга», «Легенды кино», «Космический поезд» и много, много каких ещё — больше двух десятков именных составов. Создают именной поезд из обычного метропоезда, обклеивая вагоны тематической наклейкой во весь борт — технология отлажена. Новые именные составы появляются в Москве с завидным постоянством. Не удивлюсь, если к лету запустят поезд «С Днём рождения, Сергей Семёнович!» — он будет кстати.
В вагоне метро сонные, измученные возлияниями люди дремали, развалившись прямо на лавках. Многие возвращались домой после ночного застолья — предпразднование, репетиция Нового года в свободный выходной. Но больше было людей, пустившихся этим утром в дальний путь — с поклажей. На станции «Белорусская» чемоданный вал хлынул из вагона в переход к Белорусскому вокзалу. Эскалатор на выход в город заполнили люди и чемоданы. Протиснулся между баулами, сумками и чемоданами по эскалатору, и бегом вверх к пригородным кассам: отправление электрички на Бородино через четверть часа.
Экспресс на пенсии
Что происходит с поездом, когда он изнашивается, ведь ничто не вечно
В пригородной кассе я взял билет до Можайска и выскочил на перрон.
— Где электричка на Бородино? — крикнул я на бегу контролеру у турникетов.
— Не здесь. Обычно, она с перрона дальнего следования отходит, — кивнул контролёр в противоположную от пригородных платформ сторону. — Ищите за минским поездом.
Рядом с ярко-синими вагонами белорусского состава встала серо-красная ЭД4МК. Проход к ней свободный, без турникетов и контроля. На табло хвостового вагона светилась надпись «Москва», а под стеклом кабины — фанерная табличка с бордовым трафаретом: «Бородино». Поезд с минуты на минуту отправится, я заскочил в тамбур хвостового вагона и пошёл по составу к голове.
ЭД4МК — электричка необычная, не похожа на стандартную ЭД4М, коих я повидал по России великое множество. Индекс «К» в имени поезда обозначает «комфорт» — электропоезд повышенной комфортности. Эта электричка с 1999 года трудилась экспрессом на линии Москва — Орёл. Билеты тогда на неё стоили дороже, да и интерьер у поезда не вполне обычный. В одном составе собрались вагоны I, II и III класса — на европейский манер. Для России это нестандартное решение. Обычно, I и II классы ставят особняком, экспрессом. А III класс — отдельно, другим составом, со всеми остановками: всяк сверчок знай свой шесток. А тут все сословия объединили под одной крышей, в едином составе электрички.
Сейчас потрёпанный междугородними перевозками экспресс трудится на пригородных маршрутах III классом. Билеты на него продают по цене обычной электрички. Дачники, туристы, жители Подмосковья наслаждаются остатками былой роскоши междугороднего лайнера.
В хвосте экспресса прицеплены вагоны II класса: мягкие кресла в конфигурации 2+3, откидной столик перед каждым креслом, на полу — линолеум. В двух таких вагонах оборудованы кафетерии — отгорожена кухня и стойка продавца. Барный столик вдоль борта вагона. Теперь полки кафе и стойки пусты, двери кухонь, купе подводников и туалеты наглухо заколочены.
— Где электричка на Бородино? — крикнул я на бегу контролеру у турникетов.
— Не здесь. Обычно, она с перрона дальнего следования отходит, — кивнул контролёр в противоположную от пригородных платформ сторону. — Ищите за минским поездом.
Рядом с ярко-синими вагонами белорусского состава встала серо-красная ЭД4МК. Проход к ней свободный, без турникетов и контроля. На табло хвостового вагона светилась надпись «Москва», а под стеклом кабины — фанерная табличка с бордовым трафаретом: «Бородино». Поезд с минуты на минуту отправится, я заскочил в тамбур хвостового вагона и пошёл по составу к голове.
ЭД4МК — электричка необычная, не похожа на стандартную ЭД4М, коих я повидал по России великое множество. Индекс «К» в имени поезда обозначает «комфорт» — электропоезд повышенной комфортности. Эта электричка с 1999 года трудилась экспрессом на линии Москва — Орёл. Билеты тогда на неё стоили дороже, да и интерьер у поезда не вполне обычный. В одном составе собрались вагоны I, II и III класса — на европейский манер. Для России это нестандартное решение. Обычно, I и II классы ставят особняком, экспрессом. А III класс — отдельно, другим составом, со всеми остановками: всяк сверчок знай свой шесток. А тут все сословия объединили под одной крышей, в едином составе электрички.
Сейчас потрёпанный междугородними перевозками экспресс трудится на пригородных маршрутах III классом. Билеты на него продают по цене обычной электрички. Дачники, туристы, жители Подмосковья наслаждаются остатками былой роскоши междугороднего лайнера.
В хвосте экспресса прицеплены вагоны II класса: мягкие кресла в конфигурации 2+3, откидной столик перед каждым креслом, на полу — линолеум. В двух таких вагонах оборудованы кафетерии — отгорожена кухня и стойка продавца. Барный столик вдоль борта вагона. Теперь полки кафе и стойки пусты, двери кухонь, купе подводников и туалеты наглухо заколочены.
Середина состава отдана под первый класс: ковры, широкие мягкие кресла, оббитые диванным плюшем в конфигурации 2+2. Кресла расположены друг напротив друга, а между ними — переговорные столики на ножке.
Четыре вагона с головы — это III класс. Лавки, оббитые дерматином, багажные полки над окнами, стоп-кран и кнопка связи «пассажир — машинист» — всё, как в рядовой электричке. Только купе проводника в каждом из вагонов, да узкая одностворчатая салонная дверь выдаёт благородное происхождение вагонов — принадлежность к составу междугороднего экспресса.
Проводников в поезде давно уж нет, стоимость проезда во всех вагонах одинакова, пассажиры рассаживаются по предпочтениям. Любители комфорта выбирают первый класс в середине состава, где мягкие кресла, а трясёт и болтает меньше, чем в хвосте. Предпочитающие путешествовать в одиночестве располагаются во втором классе — впереди лишь спинка предыдущего сиденья и откидной столик. Аскеты и консерваторы располагаются в «классике» с лавками. Я не изменил принципу, прошёл по составу в головной вагон, и разместился на лавке: ехать не в Орёл, до Можайска поближе — два часа можно и потерпеть.
Четыре вагона с головы — это III класс. Лавки, оббитые дерматином, багажные полки над окнами, стоп-кран и кнопка связи «пассажир — машинист» — всё, как в рядовой электричке. Только купе проводника в каждом из вагонов, да узкая одностворчатая салонная дверь выдаёт благородное происхождение вагонов — принадлежность к составу междугороднего экспресса.
Проводников в поезде давно уж нет, стоимость проезда во всех вагонах одинакова, пассажиры рассаживаются по предпочтениям. Любители комфорта выбирают первый класс в середине состава, где мягкие кресла, а трясёт и болтает меньше, чем в хвосте. Предпочитающие путешествовать в одиночестве располагаются во втором классе — впереди лишь спинка предыдущего сиденья и откидной столик. Аскеты и консерваторы располагаются в «классике» с лавками. Я не изменил принципу, прошёл по составу в головной вагон, и разместился на лавке: ехать не в Орёл, до Можайска поближе — два часа можно и потерпеть.
Я не изменил принципу, прошёл по составу в головной вагон, и разместился на лавке: ехать не в Орёл, два часа можно и потерпеть
В вагоне жарко, как в парной. Люди поснимали куртки и шапки, что для пассажира зимней электрички немыслимо. Позже, когда поезд наберёт ход, они снова укутаются. На ходу в оконные щели задувает так, что натопленное за время стоянки тепло моментально вышибает в тамбур, а оттуда — на улицу.
Система отопления старого образца: электрические калориферы под сиденьями. Горячие ТЭНы сжигают кислород в салоне, и через час пути в вагоне нечем дышать. Вдобавок калориферы раскаляют сиденья так, что усидеть невозможно — горячо, как на сковороде. В новых поездах вагоны топят, обдувая салон горячим воздухом, по принципу печки в автомобиле.
Затрещал вагонный громкоговоритель, машинист объявил маршрут: «Электропоезд следует до станции Бородино с остановками кроме...» Затем он перечислил с десяток станций, где электричка не останавливается — почти экспресс.
Система отопления старого образца: электрические калориферы под сиденьями. Горячие ТЭНы сжигают кислород в салоне, и через час пути в вагоне нечем дышать. Вдобавок калориферы раскаляют сиденья так, что усидеть невозможно — горячо, как на сковороде. В новых поездах вагоны топят, обдувая салон горячим воздухом, по принципу печки в автомобиле.
Затрещал вагонный громкоговоритель, машинист объявил маршрут: «Электропоезд следует до станции Бородино с остановками кроме...» Затем он перечислил с десяток станций, где электричка не останавливается — почти экспресс.
Электричка Москва — Бородино
Каково это, два часа ехать в вагоне из центра на край света — в дальнее Подмосковье. Про долгие электрички, люд их населяющий и как контролёры с «зайцами» воюют
Электричка отправилась. Жужжа моторами, поползла по Алексеевской соединительной линии на Вяземский тракт. Эта линия связывает московские вокзалы, южное, северное и западное пригородные направления в сеть. Электропоезд отправляется с Курского направления, скажем, из Подольска. Доходит до Москвы, огибает Центр по соединительной линии. Минует Курский, Казанский, Ленинградский, Ярославский, Рижский, Савеловский и Белорусский вокзалы. И уходит на Рижское направление, окончив пробег на станции Новоиерусалимская или Румянцево. По Алексеевской соединительной линии транзитные электрички через Москву следуют из одного конца Подмосковья в другой.
Мне доводилось путешествовать таким порядком — бесконечная электричка. Едешь, едешь, подъезжаешь к Москве, люди выходят на станциях, спускаются в метро. Потом электричка долго тащится по соединительной линии почти пустая. Грохочет под эстакадами, в тоннелях, по мостам. Эхом шумит среди промзон, товарных станций и бетонных заборов. На таких перегонах я люблю смотреть в окно.
Нравится перегон — Курская — Каланчевская, когда поезд идёт по высокой насыпи. Справа открывается вид на Комсомольскую площадь, в народе её прозвали площадью трёх вокзалов. Очень метко — на площадь выходят фасады Ярославского, Ленинградского и Казанского вокзалов. Слева по ходу видна одна из семи сталинских высоток — гостиница «Ленинградская». Электричка скользит по рельсам над площадью по путепроводу. А внизу при повороте на Каланчёвскую улицу скопилась автомобильная пробка. Поезд, проезжающий над десятками застрявших в заторе автомобилей, выглядит привлекательно.
Дав крюк по Алексеевскому соединению, электричка выходит на прямую вылетного направления, Рижского или Белорусского. Набирает в чрево подмосковного люда и мчится из столицы, пропуская остановки, всё дальше удаляясь от столицы. Полдня можно так пропутешествовать, на одной электричке.
Мне доводилось путешествовать таким порядком — бесконечная электричка. Едешь, едешь, подъезжаешь к Москве, люди выходят на станциях, спускаются в метро. Потом электричка долго тащится по соединительной линии почти пустая. Грохочет под эстакадами, в тоннелях, по мостам. Эхом шумит среди промзон, товарных станций и бетонных заборов. На таких перегонах я люблю смотреть в окно.
Нравится перегон — Курская — Каланчевская, когда поезд идёт по высокой насыпи. Справа открывается вид на Комсомольскую площадь, в народе её прозвали площадью трёх вокзалов. Очень метко — на площадь выходят фасады Ярославского, Ленинградского и Казанского вокзалов. Слева по ходу видна одна из семи сталинских высоток — гостиница «Ленинградская». Электричка скользит по рельсам над площадью по путепроводу. А внизу при повороте на Каланчёвскую улицу скопилась автомобильная пробка. Поезд, проезжающий над десятками застрявших в заторе автомобилей, выглядит привлекательно.
Дав крюк по Алексеевскому соединению, электричка выходит на прямую вылетного направления, Рижского или Белорусского. Набирает в чрево подмосковного люда и мчится из столицы, пропуская остановки, всё дальше удаляясь от столицы. Полдня можно так пропутешествовать, на одной электричке.
На станции Кунцево в вагон подсели торговцы, прошли по вагону, предлагая медицинские пластыри, чудо-мочалки, бенгальские огни. Перегон Рабочий посёлок — Сетунь — самый короткий на линии. Всего сорок секунд барабанной дроби вагонных колёс: на перегоне уложены короткие плети рельс.
В вагоне появились контролёры, и настроение у них было далеко не рабочее. Ещё бы, работать когда вся страна празднует. И дело приходится иметь как раз с празднующими. Первые же пассажиры — пара сонных вьетнамцев, оказались безбилетниками и наотрез отказались платить. Стычка с «зайцами» настроила «контру» на рабочий лад.
Современному контролёру не позавидуешь. В 1990-х мужеподобные контролёрши заламывали руки здоровым мужикам в тамбуре, высаживали из электрички. Такого контролёрского беспредела в электричках уже не встретишь. Было время, когда повально увлекались взятками: сунул незаметно в руку проверяющему полтинник и едешь себе спокойно. Коррупцию тоже искоренили. Теперь большинство пассажиров с билетами. А «зайцы» всё равно едут, куда им деваться — бегают от «контры».
С одной стороны, контролёра подгоняет план. За смену нужно собрать с «зайцев» определённую сумму штрафов — больше двадцати тысяч рублей. С другой — ограничивают инструкции и правила, требуют быть вежливым и обходительным с пассажиром. Видеокамера теперь почти у каждого пассажира в смартфоне. Заснимут на видео, и отправят жалобу в пригородную компанию, дескать, посмотрите, как ваш контролёр грубит пассажирам. За это работника по головке не погладят: премию снимут, да и уволить могут. Здоровье контролёру требуется отменное, особенно, психическое здоровье.
Случается, «зайцы» не платят принципиально и из вагона не выходят. В интернете, в заячьей среде всерьёз обсуждают антигуманный способ бесплатного проезда: сорвать контролёру нервы, особенно если это — слабая женщина. Инструкция требует от проверяющего собрать плату за проезд, а «заяц» не платит. Развалится на сиденье и хамит, что с ним сделаешь. Не высадишь, не побьёшь, не заставишь. Дотронуться и то нельзя. Приходится контролёру применять весь лингвистический арсенал: уговоры, угрозы, хитрость, психологический нажим. И в каждом бою контролёр обязан победить, иначе уронит авторитет в глазах остальных пассажиров: он не платит, мы тоже не будем платить — прецедент. Победа в стычке — подвиг контролёра.
В вагоне появились контролёры, и настроение у них было далеко не рабочее. Ещё бы, работать когда вся страна празднует. И дело приходится иметь как раз с празднующими. Первые же пассажиры — пара сонных вьетнамцев, оказались безбилетниками и наотрез отказались платить. Стычка с «зайцами» настроила «контру» на рабочий лад.
Современному контролёру не позавидуешь. В 1990-х мужеподобные контролёрши заламывали руки здоровым мужикам в тамбуре, высаживали из электрички. Такого контролёрского беспредела в электричках уже не встретишь. Было время, когда повально увлекались взятками: сунул незаметно в руку проверяющему полтинник и едешь себе спокойно. Коррупцию тоже искоренили. Теперь большинство пассажиров с билетами. А «зайцы» всё равно едут, куда им деваться — бегают от «контры».
С одной стороны, контролёра подгоняет план. За смену нужно собрать с «зайцев» определённую сумму штрафов — больше двадцати тысяч рублей. С другой — ограничивают инструкции и правила, требуют быть вежливым и обходительным с пассажиром. Видеокамера теперь почти у каждого пассажира в смартфоне. Заснимут на видео, и отправят жалобу в пригородную компанию, дескать, посмотрите, как ваш контролёр грубит пассажирам. За это работника по головке не погладят: премию снимут, да и уволить могут. Здоровье контролёру требуется отменное, особенно, психическое здоровье.
Случается, «зайцы» не платят принципиально и из вагона не выходят. В интернете, в заячьей среде всерьёз обсуждают антигуманный способ бесплатного проезда: сорвать контролёру нервы, особенно если это — слабая женщина. Инструкция требует от проверяющего собрать плату за проезд, а «заяц» не платит. Развалится на сиденье и хамит, что с ним сделаешь. Не высадишь, не побьёшь, не заставишь. Дотронуться и то нельзя. Приходится контролёру применять весь лингвистический арсенал: уговоры, угрозы, хитрость, психологический нажим. И в каждом бою контролёр обязан победить, иначе уронит авторитет в глазах остальных пассажиров: он не платит, мы тоже не будем платить — прецедент. Победа в стычке — подвиг контролёра.
В заячьей среде всерьёз обсуждают антигуманный способ бесплатного проезда: сорвать контролёру нервы
— Это карта «Тройка», — терпеливо объяснял контролёр вьетнамцам. — Она в электричке не действует, платите за проезд.
— Ми в первий рас, первий, — лопотали вьетнамцы, хитро щуря глаза.
— Все так говорят, — настаивал контролёр. — Оплачивайте проезд или выходите.
Напрасно вьетнамцы сопротивляются, подумал я, их партия проиграна — это очевидно. Если бы они ещё улыбались, если отшутились или попросили о снисхождении. Но с серьёзными лицами, дерзко, напористо, нагло — нет, высадит их «контра». На подмогу из тамбура подоспела вторая контролёр из бригады.
— Не хотят платить? — вопросительно посмотрела она на коллегу.
— Говорят, что денег нет, — пояснила контролёр.
— Пройдите на выход! — рявкнула на вьетнамцев помощница.
Она погрубее и голос зычный — зазвенел на весь вагон. Азиаты разом вжались в сиденье, но сделали вид, что их это не касается. Подходя к станции, электричка сбавила ход. И несчастная парочка, понурив головы, побрела на выход в тамбур — сдались «зайцы», не выдержали психологического натиска «контры». Операцию контролёры провели великолепно, как таран Багдашина: и задачу выполнили, и честь мундира сохранили, и противник без претензий.
В подтверждение тому — одобрительные взгляды остальных пассажиров. Эти, до поры безмолвные участники стычки встали на сторону «контры». А случается, и за «зайцев» вступаются. Я испытал на себе заступничество пассажиров на пути из Слюдянки в Иркутск, путешествуя на электричках из Владивостока в Москву. «Контра» прислушивается к мнению в вагоне. С толпой спорить глупо — её доводами не убедишь.
Электричка скоро добралась до Одинцово. По громкой связи объявили: «Сотрудникам полиции, просьба пройти в последний вагон». Видимо, «контра» дошла до хвоста и столкнулась там с гонимыми зайцами. Не справились вдвоём, вызвали подмогу. Для зайцев, особенно хмельных, побегать от контролёров — забава. А для бригады работа в праздники — как на войне.
— Ми в первий рас, первий, — лопотали вьетнамцы, хитро щуря глаза.
— Все так говорят, — настаивал контролёр. — Оплачивайте проезд или выходите.
Напрасно вьетнамцы сопротивляются, подумал я, их партия проиграна — это очевидно. Если бы они ещё улыбались, если отшутились или попросили о снисхождении. Но с серьёзными лицами, дерзко, напористо, нагло — нет, высадит их «контра». На подмогу из тамбура подоспела вторая контролёр из бригады.
— Не хотят платить? — вопросительно посмотрела она на коллегу.
— Говорят, что денег нет, — пояснила контролёр.
— Пройдите на выход! — рявкнула на вьетнамцев помощница.
Она погрубее и голос зычный — зазвенел на весь вагон. Азиаты разом вжались в сиденье, но сделали вид, что их это не касается. Подходя к станции, электричка сбавила ход. И несчастная парочка, понурив головы, побрела на выход в тамбур — сдались «зайцы», не выдержали психологического натиска «контры». Операцию контролёры провели великолепно, как таран Багдашина: и задачу выполнили, и честь мундира сохранили, и противник без претензий.
В подтверждение тому — одобрительные взгляды остальных пассажиров. Эти, до поры безмолвные участники стычки встали на сторону «контры». А случается, и за «зайцев» вступаются. Я испытал на себе заступничество пассажиров на пути из Слюдянки в Иркутск, путешествуя на электричках из Владивостока в Москву. «Контра» прислушивается к мнению в вагоне. С толпой спорить глупо — её доводами не убедишь.
Электричка скоро добралась до Одинцово. По громкой связи объявили: «Сотрудникам полиции, просьба пройти в последний вагон». Видимо, «контра» дошла до хвоста и столкнулась там с гонимыми зайцами. Не справились вдвоём, вызвали подмогу. Для зайцев, особенно хмельных, побегать от контролёров — забава. А для бригады работа в праздники — как на войне.
В Одинцове в вагон подсели новые пассажиры. Гурьба: папа, мама и четверо детей уселись в дальнем конце вагона, заняв две лавки. Отец установил смартфон на вагонной раме, включил мультфильмы, и писклявые голоса мультяшных героев наполнили вагон. Дети, как один уставились в крохотный светящийся экран на окне. На шум стали оборачиваться пассажиры. Сделали замечание многодетной компании. В ответ искренней удивление:
— Что, разве мешает?! Дети же смотрят!
— Да, мешает!
Нехотя сделали звук тише, недоумевая, почему эти странные люди предпочитают слушать перестук колёс, вместо того, чтобы уступить «вагонному детсаду».
Электричка отъехала от столицы, миновала города-спутники и углубилась в подмосковный лес. Здесь снег не успел растаять. Белым покрывалом с тёмными горошинами — проталинами он застилал железнодорожную насыпь. Клочьями свисал с веток деревьев и опор ЛЭП. Мелькание фонарей за окном прекратилось, к вагону вплотную подступила тьма. Освещённый лампами, вагонный салон с сидящими на лавках пассажирами отражался в стекле.
— Что, разве мешает?! Дети же смотрят!
— Да, мешает!
Нехотя сделали звук тише, недоумевая, почему эти странные люди предпочитают слушать перестук колёс, вместо того, чтобы уступить «вагонному детсаду».
Электричка отъехала от столицы, миновала города-спутники и углубилась в подмосковный лес. Здесь снег не успел растаять. Белым покрывалом с тёмными горошинами — проталинами он застилал железнодорожную насыпь. Клочьями свисал с веток деревьев и опор ЛЭП. Мелькание фонарей за окном прекратилось, к вагону вплотную подступила тьма. Освещённый лампами, вагонный салон с сидящими на лавках пассажирами отражался в стекле.
В щели окон, некогда заклеенные упаковочным скотчем, на ходу задувал холодный ветер
В динамике прозвучало объявление: «Уважаемые пассажиры, второй вагон плохо отапливается, проходите в другие вагоны». По вагону прошёл помощник машиниста, хлопнул тамбурной дверью и скрылся в межвагонном переходе. По громкой связи снова объявили: «Если вы заметили неисправное отопление, просьба сообщить об этом машинисту. Кнопка связи «пассажир — машинист» имеется в каждом вагоне».
В вагоне стало прохладно. Пассажиры натягивали куртки, шапки, перчатки. В щели окон, некогда заклеенные упаковочным скотчем, на ходу задувал холодный ветер. Поток воздуха трепал обрывки скотча на рамах. За окном светало. Сквозь тьму, завесившую лес и небо, проглянуло белёсое полотно тумана. За ним показалось тёмно-синее небо.
Пошли совсем глухие остановки. Платформу Санаторная пушистым ковром покрыл тонкий слой свежего снега. Пара следов, мужской и женский со шпилькой, протянулись по платформе: двое шли рядом, видимо, о чём-то беседуя. В Дорохово сошли дачники и деревенские жители. В отличие от городских, поклажи у них больше — хозяйство требует внимания.
На финальном участке маршрута электричка разогналась, влетела в Можайск, круто осадила у платформы станции. Из вагонов вышли почти все пассажиры, лишь немногие отправились дальше, на конечную станцию Бородино. Остальные, пройдя турникетный контроль, потянулись на виадук — вход в Можайск.
В вагоне стало прохладно. Пассажиры натягивали куртки, шапки, перчатки. В щели окон, некогда заклеенные упаковочным скотчем, на ходу задувал холодный ветер. Поток воздуха трепал обрывки скотча на рамах. За окном светало. Сквозь тьму, завесившую лес и небо, проглянуло белёсое полотно тумана. За ним показалось тёмно-синее небо.
Пошли совсем глухие остановки. Платформу Санаторная пушистым ковром покрыл тонкий слой свежего снега. Пара следов, мужской и женский со шпилькой, протянулись по платформе: двое шли рядом, видимо, о чём-то беседуя. В Дорохово сошли дачники и деревенские жители. В отличие от городских, поклажи у них больше — хозяйство требует внимания.
На финальном участке маршрута электричка разогналась, влетела в Можайск, круто осадила у платформы станции. Из вагонов вышли почти все пассажиры, лишь немногие отправились дальше, на конечную станцию Бородино. Остальные, пройдя турникетный контроль, потянулись на виадук — вход в Можайск.
Можайск
О том, как провинциальный город готовится к Новому году. Про краеведческий музей, можайский кремль, жителей частных домов в городе. Ещё в этой главе один топоним, и один необычный персонаж — КрАЗ «Лаптёжник»
Виадук взмыл над станционными путями, соединив две части города: частный сектор и пятиэтажную застройку — деревню и посёлок. Большинство пассажиров свернули направо, в посёлок. Со стороны города к железнодорожной станции примкнули автостанция и рынок. Приезжих с электрички встретила гурьба таксистов. Они подходили ко всем подряд с одним и тем же вопросом: «Куда едем, командир?»
Кто взял «мотор», кто направился на автобусную остановку дожидаться городского автобуса, кто на автостанцию — на пригородный рейс. Я пошел по городу пешком в направлении центра. Пока пересекал площадь, за мной следовал прилипчивый таксист, но вскоре и он отстал — я шагал по центральной улице Можайска в одиночестве: ни машин, ни людей. Лишь городские автобусы — пазики шныряли из города к станции и обратно. Проходя мимо, автобус разминал на асфальте снеговую кашу, выдавливая буро-грязный снег на тротуар. Люди встречались и того реже: сонные и помятые, кого постпраздничная необходимость погнала с утра в магазин.
У нового Дворца спорта — ни души, даже следов на снегу нет. Перед дворцом, словно баобаб, раскинулся обелиск с двуглавым орлом на макушке — память о присвоении в 2012 году Можайску звания города-героя. Дальше протянулась Аллея Славы с бюстами полководцев — участников битв на можайской земле в разные времена — освободителей города. Аллея, как и спортивный комплекс, обустроена недавно. Но строительство бросили на полпути: за спиной Барклая-Де-Толи на деревянном паллете кучей свалена бесхозная тротуарная плитка. А Дмитрий Донской недоуменно взирает на торчащий из земли электрический кабель, загнутый знаком вопроса. Вот уж, действительно — вопрос.
Кто взял «мотор», кто направился на автобусную остановку дожидаться городского автобуса, кто на автостанцию — на пригородный рейс. Я пошел по городу пешком в направлении центра. Пока пересекал площадь, за мной следовал прилипчивый таксист, но вскоре и он отстал — я шагал по центральной улице Можайска в одиночестве: ни машин, ни людей. Лишь городские автобусы — пазики шныряли из города к станции и обратно. Проходя мимо, автобус разминал на асфальте снеговую кашу, выдавливая буро-грязный снег на тротуар. Люди встречались и того реже: сонные и помятые, кого постпраздничная необходимость погнала с утра в магазин.
У нового Дворца спорта — ни души, даже следов на снегу нет. Перед дворцом, словно баобаб, раскинулся обелиск с двуглавым орлом на макушке — память о присвоении в 2012 году Можайску звания города-героя. Дальше протянулась Аллея Славы с бюстами полководцев — участников битв на можайской земле в разные времена — освободителей города. Аллея, как и спортивный комплекс, обустроена недавно. Но строительство бросили на полпути: за спиной Барклая-Де-Толи на деревянном паллете кучей свалена бесхозная тротуарная плитка. А Дмитрий Донской недоуменно взирает на торчащий из земли электрический кабель, загнутый знаком вопроса. Вот уж, действительно — вопрос.
На светофоре я свернул налево на широкий проспект, но пошёл не по тротуару, а свернул во дворы. Среди выкрашенных в разные цвета пяти— и девятиэтажек плотными рядами были припаркованы автомобили. Ландшафт холмистый, дома стоят на вершинах холмов: сплошные спуски да подъёмы. Перед окнами многоэтажек высажены кедры, ели, пихты. Южные деревья даже в слякотную, ненастную погоду, своей неугасающей зеленью и пушистостью хранят в городе уют курортного местечка.
На городском рынке оживление. Праздники в России, а особенно зимние, традиционно отмечаются широко, с застольем, жирными салатами, и обильной выпивкой. Рынки и продуктовые магазины в предпраздничные дни работают в авральном режиме.
У краснокирпичного здания администрации города на мраморном постаменте примостился памятник Ленину, выкрашенный серебрянкой. Ильич крепко сжимает левой рукой какой-то, видимо, очень важный сверток. Правой же рукой вождь указывает на городскую больницу, аккурат на психоневрологический её корпус.
Электронный термометр на фасаде Администрации весело мигнул красными цифрами. Показал сначала дату, потом время и уличную температуру: плюс один градус. Ели, высаженные перед зданием, был сплошь покрыты каплями росы. На снег даже намёка не было: если и был, то растаял — ну совсем не новогодняя погода.
На городском рынке оживление. Праздники в России, а особенно зимние, традиционно отмечаются широко, с застольем, жирными салатами, и обильной выпивкой. Рынки и продуктовые магазины в предпраздничные дни работают в авральном режиме.
У краснокирпичного здания администрации города на мраморном постаменте примостился памятник Ленину, выкрашенный серебрянкой. Ильич крепко сжимает левой рукой какой-то, видимо, очень важный сверток. Правой же рукой вождь указывает на городскую больницу, аккурат на психоневрологический её корпус.
Электронный термометр на фасаде Администрации весело мигнул красными цифрами. Показал сначала дату, потом время и уличную температуру: плюс один градус. Ели, высаженные перед зданием, был сплошь покрыты каплями росы. На снег даже намёка не было: если и был, то растаял — ну совсем не новогодняя погода.
Краеведческий музей оказался открыт.
— Первый посетитель, — дала знать коллегам кассир музея, встретившая меня при входе.
И обратилась уже ко мне:
— Вы в музей?
В голосе её звучала надежда и настороженность. Видимо, посетителей сегодня и не ждали: Новый год на носу, нормальные люди готовятся праздновать. Кому в голову взбредёт по музеям шастать.
В провинциальных музеях посетителей любят спрашивать: «Вы откуда?» Как будто это что-то меняет. И зачем интересуются. Толи коллекционируют интересных посетителей из экзотических мест. Толи рассказ выстраивают исходя из географии экскурсанта. Может, и цену входного билета под экономику региона подгоняют. Мне тоже задали этот обязательный вопрос.
Удивительное дело, в краеведческом музее нет краеведческого отдела. «Помещений не хватает, — в один голос жаловались музейщики. — Фонд музея огромный. Давно администрацию просим: «дайте нам залы да время, мы бы такую краеведческую экспозицию сделаем»«.
Сейчас в распоряжении музея единственный зал и тот занят выставкой «Суровая поступь революции». Выставка посвящена столетию революции 1917 года, да год-то 2017 заканчивается. Что же делать, если ничего другого нет — посмотрю выставку.
Музейщики предложили экскурсию. Работает экскурсовод Алла Александровна, она же водит экскурсии по городу. Всё вместе: экскурсия по музею и городу обойдётся в 150 рублей. Группа до пяти человек.
— Сто пятьдесят с пятерых? — уточнил я.
— Верно, — подтвердила Алла Александровна. — Здесь не Москва, цены провинциальные. Доступно даже для наших горожан.
Выставка состояла из картин и фотографий из фонда музея. Большинство картин руки Сергея Герасимова — коренного можайца. В городе на улице Герасимова находится дом-музей художника. Но краеведы утверждали, что музей в предпраздничные дни закрыт. Не работал и сосед краеведческого — музей-галерея.
— Первый посетитель, — дала знать коллегам кассир музея, встретившая меня при входе.
И обратилась уже ко мне:
— Вы в музей?
В голосе её звучала надежда и настороженность. Видимо, посетителей сегодня и не ждали: Новый год на носу, нормальные люди готовятся праздновать. Кому в голову взбредёт по музеям шастать.
В провинциальных музеях посетителей любят спрашивать: «Вы откуда?» Как будто это что-то меняет. И зачем интересуются. Толи коллекционируют интересных посетителей из экзотических мест. Толи рассказ выстраивают исходя из географии экскурсанта. Может, и цену входного билета под экономику региона подгоняют. Мне тоже задали этот обязательный вопрос.
Удивительное дело, в краеведческом музее нет краеведческого отдела. «Помещений не хватает, — в один голос жаловались музейщики. — Фонд музея огромный. Давно администрацию просим: «дайте нам залы да время, мы бы такую краеведческую экспозицию сделаем»«.
Сейчас в распоряжении музея единственный зал и тот занят выставкой «Суровая поступь революции». Выставка посвящена столетию революции 1917 года, да год-то 2017 заканчивается. Что же делать, если ничего другого нет — посмотрю выставку.
Музейщики предложили экскурсию. Работает экскурсовод Алла Александровна, она же водит экскурсии по городу. Всё вместе: экскурсия по музею и городу обойдётся в 150 рублей. Группа до пяти человек.
— Сто пятьдесят с пятерых? — уточнил я.
— Верно, — подтвердила Алла Александровна. — Здесь не Москва, цены провинциальные. Доступно даже для наших горожан.
Выставка состояла из картин и фотографий из фонда музея. Большинство картин руки Сергея Герасимова — коренного можайца. В городе на улице Герасимова находится дом-музей художника. Но краеведы утверждали, что музей в предпраздничные дни закрыт. Не работал и сосед краеведческого — музей-галерея.
На холме в западной части города расположился Можайский кремль. Так его называют, сейчас это два храма, окружённые валом, на месте которого была крепостная стена. Кремлёвская стена не сохранилась. У подножия вала макет кремля показывает, как мог выглядеть кремль, если бы не немецкие бомбы в 1942-м.
В храме только закончилась служба. Прихожане выходили из церковных ворот, рассаживались по автомобилям, цепью растянувшимся на дороге к храму в кремле. Вот как у нас живут — в храм на автомобиле ездят. Под аркой кремлёвских ворот толкались папертные: сгорбленные старушки в мохеровых платках и цыгане.
При выезде автомобили останавливались. Из приспущенных стекол с высоты сияющих лакированными бортами внедорожников в протянутые грязные ладошки со звоном сыпались монеты. Один из автомобилей задержался в арке. Дверь с левой стороны приоткрылась и кто-то, скрытый полумраком салона, сунул старухе на паперти увесистый полиэтиленовый пакет: «Держи, Платонна, Бог тебе послал зимнее пальто, не ношенное». Дверь захлопнулась, автомобиль взревел мотором, с пробуксовкой полез по обледенелому подъему — в город.
В храме только закончилась служба. Прихожане выходили из церковных ворот, рассаживались по автомобилям, цепью растянувшимся на дороге к храму в кремле. Вот как у нас живут — в храм на автомобиле ездят. Под аркой кремлёвских ворот толкались папертные: сгорбленные старушки в мохеровых платках и цыгане.
При выезде автомобили останавливались. Из приспущенных стекол с высоты сияющих лакированными бортами внедорожников в протянутые грязные ладошки со звоном сыпались монеты. Один из автомобилей задержался в арке. Дверь с левой стороны приоткрылась и кто-то, скрытый полумраком салона, сунул старухе на паперти увесистый полиэтиленовый пакет: «Держи, Платонна, Бог тебе послал зимнее пальто, не ношенное». Дверь захлопнулась, автомобиль взревел мотором, с пробуксовкой полез по обледенелому подъему — в город.
Кто-то, скрытый полумраком салона, сунул старухе увесистый полиэтиленовый пакет: «Держи, Платонна, Бог тебе послал зимнее пальто, не ношенное»
Я попытался забраться на кремлёвский холм — это оказалось нелегко. На крутом подъёме, в глине, перемешанной с пожухлой травой, подошвы соскальзывали вниз — не помог зубастый протектор туристических ботинок. Пригибаясь к земле и цепляясь руками за кочки, с третьей попытки осилил подъём, отдышался, и был вознаграждён видами, открывшимися с холма.
Симпатичные домики частного сектора провисающей цепью растянулись на кромке оврага. Внизу цепь домишек изогнулась и нырнула в лощину под холм. Задние дворы с огородами и банями расположились на подъёме следующего холма, словно нависли над домами и уходящей в расселину улицей. За огородами протянулись бескрайние поля, сплошь утыканные высохшими стеблями борщевика. Отсюда, с крепостного вала соседний холм походил на коротко остриженную макушку головы великана, наверное, Черномора.
Обошёл по крепостному валу кремль кругом. В западной части на другом холме устроена братская могила времен Великой Отечественной войны. На мраморной плите памятника выбиты фамилии захороненных бойцов и даты смерти. Почти все погибли в начале сорок второго: за высоту шли жестокие бои.
Симпатичные домики частного сектора провисающей цепью растянулись на кромке оврага. Внизу цепь домишек изогнулась и нырнула в лощину под холм. Задние дворы с огородами и банями расположились на подъёме следующего холма, словно нависли над домами и уходящей в расселину улицей. За огородами протянулись бескрайние поля, сплошь утыканные высохшими стеблями борщевика. Отсюда, с крепостного вала соседний холм походил на коротко остриженную макушку головы великана, наверное, Черномора.
Обошёл по крепостному валу кремль кругом. В западной части на другом холме устроена братская могила времен Великой Отечественной войны. На мраморной плите памятника выбиты фамилии захороненных бойцов и даты смерти. Почти все погибли в начале сорок второго: за высоту шли жестокие бои.
К автостанции я шёл через частный сектор. В этой части города не всё благополучно — район не для показа гостям. Некоторые дома обновлены, фасады подкрашены. Изредка попадаются роскошные особняки. Но есть дома сгоревшие, после пожара не восстановленные. Иные стоят с заколоченными окнами, кое-где без стёкол, разбитая форточка заткнута подушкой.
Многоэтажные дома, возведённые по типовому проекту, ремонтируют в срок. И если нет, всё же обозначены сроки эксплуатации, капитальных, текущих ремонтов. В конце концов, существуют жилищные товарищества, управляющие компании. А вот состояние частного дома напрямую зависит от возможностей его владельца. Если хозяин беспробудно пьёт, не следит за домом — по жилищу видно. Соседям это неприятно, но поделать ничего не могут. Общего подхода, как бороться с упадочничеством среди частников, пока не придумали. Каждый глава города изобретает свои методы. Например, в Иванове ставят муниципальные заборы — скрывают неприглядные дома от глаз проезжих. Целые кварталы за таким забором прячут — ветшает деревня. В Можайске такого нет, всё прозрачно: идёшь по улице и видишь, сколько домов нежилых, в каких хозяин — пьяница и неумёха.
Вышел к железной дороге. По высокой насыпи двухколейка убегает в направлении Бородино. Под железкой пробит путепровод для автомобилей. Местные жители называют его чугунным мостом. Да что молва, автобусная остановка так называется. Хотя старого моста давно уж нет, название сохранилось — топоним. За линией расположились склады, автосервисы, магазины стройматериалов — хозяйственная часть города, задний двор. Часть неприглядная, но нужная и по-своему деловая.
Многоэтажные дома, возведённые по типовому проекту, ремонтируют в срок. И если нет, всё же обозначены сроки эксплуатации, капитальных, текущих ремонтов. В конце концов, существуют жилищные товарищества, управляющие компании. А вот состояние частного дома напрямую зависит от возможностей его владельца. Если хозяин беспробудно пьёт, не следит за домом — по жилищу видно. Соседям это неприятно, но поделать ничего не могут. Общего подхода, как бороться с упадочничеством среди частников, пока не придумали. Каждый глава города изобретает свои методы. Например, в Иванове ставят муниципальные заборы — скрывают неприглядные дома от глаз проезжих. Целые кварталы за таким забором прячут — ветшает деревня. В Можайске такого нет, всё прозрачно: идёшь по улице и видишь, сколько домов нежилых, в каких хозяин — пьяница и неумёха.
Вышел к железной дороге. По высокой насыпи двухколейка убегает в направлении Бородино. Под железкой пробит путепровод для автомобилей. Местные жители называют его чугунным мостом. Да что молва, автобусная остановка так называется. Хотя старого моста давно уж нет, название сохранилось — топоним. За линией расположились склады, автосервисы, магазины стройматериалов — хозяйственная часть города, задний двор. Часть неприглядная, но нужная и по-своему деловая.
На железнодорожной станции готовая к отправлению, стояла четырёхвагонная электричка на Вязьму. Люблю такие короткие самобытные электрички. Едут в них деревенские жители, едут в Смоленщину. Пассажиры таких электричек вовсе не похожи на столичных жителей — без амбиций и излишних наворотов, простой народ. С ним и путь лёгкий. Эх, сесть бы сейчас в эту электричку, махнуть в Вязьму, а там пересесть… «Стоп, стоп, стоп, — остановил я себя, — это в другой раз. Сегодня в планах посетить Верею — провинциальный городок в 30 километрах к югу от Можайска. Да и Новый год на носу».
С автостанции Можайска на Верею автобусы ходят раз в час: тридцать пятый маршрут. На автостанции билетных касс не оказалось — билеты теперь продают в автобусах. Зато есть теплый зал ожидания с лавками и кофейным аппаратом. В непогоду дождаться своего автобуса, выпить кофе — вполне себе сервис.
Автобусы скопились на прямоугольной площади, покрытой слоем грязной снеговой каши. Как дети в песочнице, в квадрате площади возились автобусы, занимая места на стоянке или, наоборот, выруливая к перронам, чтобы забрать пассажиров и уйти в рейс. Перроны — металлические тенты раскиданы по периметру площади. У каждого тента под козырьком табличка с названиями населённых пунктов. Удобно: ищешь остановку не по номеру маршрута, а по географии. Автобус на Верею отправляется с шестого перрона.
С автостанции Можайска на Верею автобусы ходят раз в час: тридцать пятый маршрут. На автостанции билетных касс не оказалось — билеты теперь продают в автобусах. Зато есть теплый зал ожидания с лавками и кофейным аппаратом. В непогоду дождаться своего автобуса, выпить кофе — вполне себе сервис.
Автобусы скопились на прямоугольной площади, покрытой слоем грязной снеговой каши. Как дети в песочнице, в квадрате площади возились автобусы, занимая места на стоянке или, наоборот, выруливая к перронам, чтобы забрать пассажиров и уйти в рейс. Перроны — металлические тенты раскиданы по периметру площади. У каждого тента под козырьком табличка с названиями населённых пунктов. Удобно: ищешь остановку не по номеру маршрута, а по географии. Автобус на Верею отправляется с шестого перрона.
Как дети в песочнице, в квадрате площади возились автобусы, занимая места на стоянке или, наоборот, выруливая к перронам
Раскидывая по сторонам ошмётки снеговой каши, на площадь въехал КрАЗ «Лаптёжник» с кунгом цвета хаки — автопарковый тягач. Пуская из выхлопной трубы сизый дым и грозно рыча дизелем, КрАЗ принялся маневрировать задним ходом между рядами автобусов и такси, подбираясь к заглохшему автобусу.
«Лаптёжником» грузовик прозвали за огромные болотоходные колёса-лапти. У КрАЗа и так обзорность плохая, да сзади ещё кунг. И зеркала заднего вида запотели, как назло — на улице плюсовая температура. Высовываясь из приоткрытой двери, шофёр отчаянно крутил головой, силясь разглядеть препятствия. Таксистов как ветром сдуло: попрыгали в свои автомобили и рванули с площади. «Лаптёжнику» легковушку переехать — раз плюнуть, с высоты такую мелочь не разглядеть. Бояться водители легковых большеколёсного монстра.
Ожидающие пассажиры с интересом наблюдали за манёврами тягача: вот он подал к автобусу задом, взял его на жёсткую сцепку. Как увозят автобус мы не увидели — подъехал автобус №35 «Верея».
Вместо кондуктора, билеты продаёт шофёр при посадке в автобус. К дверям выстроилась очередь.
— До Вереи семьдесят, — автоматически отчеканил водитель, и добавил с надеждой: — Посмотрите без сдачи.
Я выгреб из кармана горсть мелочи — кофейный аппарат на автостанции выдал сдачу пятирублёвыми монетами. Услышав звон монет, водитель обрадовался:
— Вот это дело, а то одни сотни да тысячи сегодня, как нарочно.
Пассажиры расселись по местам. Автобус выехал с пятачка автостанции. Ловко разминулся со страшным КрАЗом, проехал по улицам Можайска, нырнул в «чугунный мост» — путепровод под железкой, и вырулил на загородную трассу.
«Лаптёжником» грузовик прозвали за огромные болотоходные колёса-лапти. У КрАЗа и так обзорность плохая, да сзади ещё кунг. И зеркала заднего вида запотели, как назло — на улице плюсовая температура. Высовываясь из приоткрытой двери, шофёр отчаянно крутил головой, силясь разглядеть препятствия. Таксистов как ветром сдуло: попрыгали в свои автомобили и рванули с площади. «Лаптёжнику» легковушку переехать — раз плюнуть, с высоты такую мелочь не разглядеть. Бояться водители легковых большеколёсного монстра.
Ожидающие пассажиры с интересом наблюдали за манёврами тягача: вот он подал к автобусу задом, взял его на жёсткую сцепку. Как увозят автобус мы не увидели — подъехал автобус №35 «Верея».
Вместо кондуктора, билеты продаёт шофёр при посадке в автобус. К дверям выстроилась очередь.
— До Вереи семьдесят, — автоматически отчеканил водитель, и добавил с надеждой: — Посмотрите без сдачи.
Я выгреб из кармана горсть мелочи — кофейный аппарат на автостанции выдал сдачу пятирублёвыми монетами. Услышав звон монет, водитель обрадовался:
— Вот это дело, а то одни сотни да тысячи сегодня, как нарочно.
Пассажиры расселись по местам. Автобус выехал с пятачка автостанции. Ловко разминулся со страшным КрАЗом, проехал по улицам Можайска, нырнул в «чугунный мост» — путепровод под железкой, и вырулил на загородную трассу.
Верея
Эстетика окраин — крохотный уютный городок. О том, как заречье городом не считают. Удивительное открытие Входоиерусалимского храма. И про балкон, откуда Верея зрима как на ладони
Автобус с монотонным гулом двигался по трассе, останавливаясь в попутных деревнях. Автобусная остановка, как и прочие жизненно важные объекты, расположена в центре деревни. Здесь же и магазин, и водяная колонка, и ЗиЛки, гружённые берёзовыми поленьями — на продажу. Газ проведён не везде, в основном в деревнях печное отопление. В стороны от остановки по грязному снегу разбегаются тропки.
Проезжали деревни, где асфальт у остановки покрыл нетронутый слой снега. Шофёр сбавлял ход. Медленно проезжал мимо остановки, вглядываясь во тьму пустого ржавого навеса — нет ли пассажира. И снова разгонялся на трассе. В таких деревнях то тут, то там к заборам приколочены фанерные таблички с намалёванным белой краской «Продаю дом», а иногда и просто с номером телефона. Выехав из очередной деревни, автобус набирал ход. Нёсся через лес по покрытому грязной жижей асфальту, раскидывая по сторонам комья грязного снега, как катер на глиссере.
Проезжали деревни, где асфальт у остановки покрыл нетронутый слой снега. Шофёр сбавлял ход. Медленно проезжал мимо остановки, вглядываясь во тьму пустого ржавого навеса — нет ли пассажира. И снова разгонялся на трассе. В таких деревнях то тут, то там к заборам приколочены фанерные таблички с намалёванным белой краской «Продаю дом», а иногда и просто с номером телефона. Выехав из очередной деревни, автобус набирал ход. Нёсся через лес по покрытому грязной жижей асфальту, раскидывая по сторонам комья грязного снега, как катер на глиссере.
Спустя сорок минут после отправления, автобус въехал в Верею. По сравнению с унылыми деревнями, улицы города расчищены, дома побогаче. Автобус сделал остановку в городе, высадив половину пассажиров. Продефилировал мимо центрального городской площади с нарядной ёлкой в центре и свернул на автостанцию — город маленький, всё рядом.
На площадке автостанции скопилось пять автобусов — толчея невиданная для провинциального городишки. Площадь окутала пелена дизельного тумана — смог от беспрерывно молотящих автобусных двигателей. Я поторопился покинуть автостанцию.
Когда автобусы разъехались, и дым рассеялся, я увидел ярко-красную пирожковую палатку под символичным брендом «Ядрён-батон». Двое хмурого вида мужчин проводили меня недовольными взглядами, жуя пирожки у окошка палатки. Городская площадь больше походила на автостоянку перед гипермаркетом — сплошь заставлена автомобилями. В дальнем конце возвышалась крытая сцена. Против сцены в огромной луже стояла искусственная ель высотой с двухэтажный дом. Её разлапистые ветки опутала гирлянда мигающих синих ламп.
На площадке автостанции скопилось пять автобусов — толчея невиданная для провинциального городишки. Площадь окутала пелена дизельного тумана — смог от беспрерывно молотящих автобусных двигателей. Я поторопился покинуть автостанцию.
Когда автобусы разъехались, и дым рассеялся, я увидел ярко-красную пирожковую палатку под символичным брендом «Ядрён-батон». Двое хмурого вида мужчин проводили меня недовольными взглядами, жуя пирожки у окошка палатки. Городская площадь больше походила на автостоянку перед гипермаркетом — сплошь заставлена автомобилями. В дальнем конце возвышалась крытая сцена. Против сцены в огромной луже стояла искусственная ель высотой с двухэтажный дом. Её разлапистые ветки опутала гирлянда мигающих синих ламп.
Когда автобусы разъехались, и дым рассеялся, я увидел ярко-красную пирожковую палатку под символичным брендом «Ядрён-батон»
За площадью в овраге разместилась ярмарка. Из города её не видно, и найти ярмарку можно лишь по указателям. На грязном пятачке с брезентовых палаток торговали новогодними товарами: хлопушки, гирлянды, маски, бенгальские огни и продукты к столу. Предприимчивые продавцы торговали прямо с минивэна, распахнув створки грузового отсека. На ярмарке я был единственным покупателем, прошёл по рядам. Подшучивая друг над другом, видимо, ярмарка не оправдалась, неунывающие продавцы сворачивали торговлю, собиралась по домам.
Дома в Верее сплошь деревянные. Город расположен на холмах с покатыми склонами. Меж холмов петляет неглубокая речка Протва — приток Оки. Соединяя две части города, через Протву перекинуты пешеходные мостки. Холмы Вереи обладают особой притягательностью. Встанешь на вершине, залюбуешься видами: в долине рассыпался бисер деревенских домишек. Извилистые, без строгой геометрии улицы изрезали заречную часть на неравные куски. В центре квартала торчит церковный купол, окружённый плотным кольцом подступающих шиферных крыш. Внизу, под холмом журчит медленная, тягучая Протва. А по перекинутым мосткам снуют крохотные фигурки людей — переходят из одной части города в другую.
Дома в Верее сплошь деревянные. Город расположен на холмах с покатыми склонами. Меж холмов петляет неглубокая речка Протва — приток Оки. Соединяя две части города, через Протву перекинуты пешеходные мостки. Холмы Вереи обладают особой притягательностью. Встанешь на вершине, залюбуешься видами: в долине рассыпался бисер деревенских домишек. Извилистые, без строгой геометрии улицы изрезали заречную часть на неравные куски. В центре квартала торчит церковный купол, окружённый плотным кольцом подступающих шиферных крыш. Внизу, под холмом журчит медленная, тягучая Протва. А по перекинутым мосткам снуют крохотные фигурки людей — переходят из одной части города в другую.
Стоя на холме я залюбовался видом и не заметил, как на вершину поднялась мамаша с ребёнком лет пяти.
— Мама, мама, — кричал мальчик, указывая на крыши домов за рекой. — Смотри, город.
— Какой же это город, — поправила сына мать, — это ж заречье.
Погода быстро портилась. Низкие серые тучи перекатывались над головой. Километрах в двух, на соседнем холме — повыше я заметил купола церкви или монастыря. Сенежно-белые остроконечные своды колокольни осторожно выглядывали из-за леса на пригорке. Хотя храм занял лучшую высоту, скромность и натуральная деловитость его привлекала — я направился осмотреть церковь.
Спустился к реке, ступил на мостки. Пока переходил Протву по мосту, шебутная детвора обстреляла петардами. Весело галдя, ребята бросились улепётывать врассыпную. На изгибе реки, на пригорке расположилась Богоявленская церковь, а рядом — продуктовый магазин в металлической будке. Единственное окно магазина украшала мигающая гирлянда, дверь гостеприимно распахнута. Церковь по случаю наступающего Нового года была закрыта. К магазину же, напротив, вела утоптанная дорожка. И расположен он удачно: на пересечении веером разбегающихся от храма улиц. То из одной, то из другой улицы выходили тёмные фигуры и скрывались за дверью магазина. До кульминации праздника оставались считаные часы, и торговля в магазине шла бойко. Брали всё больше спиртное.
От Боголюбской церкви к храму на пригорке ведёт прямая дорога. Сначала через заречье по деревне. И с километр вдоль трассы по обочине до первого поворота направо. Скромным храмом на холме оказалась Входоиерусалимская церковь. Калитка была открыта, я ступил на территорию храма и замер от восхищения и восторга.
— Мама, мама, — кричал мальчик, указывая на крыши домов за рекой. — Смотри, город.
— Какой же это город, — поправила сына мать, — это ж заречье.
Погода быстро портилась. Низкие серые тучи перекатывались над головой. Километрах в двух, на соседнем холме — повыше я заметил купола церкви или монастыря. Сенежно-белые остроконечные своды колокольни осторожно выглядывали из-за леса на пригорке. Хотя храм занял лучшую высоту, скромность и натуральная деловитость его привлекала — я направился осмотреть церковь.
Спустился к реке, ступил на мостки. Пока переходил Протву по мосту, шебутная детвора обстреляла петардами. Весело галдя, ребята бросились улепётывать врассыпную. На изгибе реки, на пригорке расположилась Богоявленская церковь, а рядом — продуктовый магазин в металлической будке. Единственное окно магазина украшала мигающая гирлянда, дверь гостеприимно распахнута. Церковь по случаю наступающего Нового года была закрыта. К магазину же, напротив, вела утоптанная дорожка. И расположен он удачно: на пересечении веером разбегающихся от храма улиц. То из одной, то из другой улицы выходили тёмные фигуры и скрывались за дверью магазина. До кульминации праздника оставались считаные часы, и торговля в магазине шла бойко. Брали всё больше спиртное.
От Боголюбской церкви к храму на пригорке ведёт прямая дорога. Сначала через заречье по деревне. И с километр вдоль трассы по обочине до первого поворота направо. Скромным храмом на холме оказалась Входоиерусалимская церковь. Калитка была открыта, я ступил на территорию храма и замер от восхищения и восторга.
В такие моменты я завидую православным паломникам, с пылом и рвением объезжающим храмы и монастыри России. Посещающим такие места осмысленно, по вере, велению сердца. Сколько любопытных архитектурных решений заложено в постройках храмов. Иконы какие. Истории удивительные и чудесные, порой, с храмами и с людьми их посещавшими связанные. И места для обителей зодчие, конечно, выбирали наилучшие. Повыше да с видами на окрестности. И чтобы звон с колокольни на десятки вёрст разлетался — оповестить прихожан о начале службы, а в праздник колокольным перезвоном порадовать.
Я стоял перед свежевыбеленным храмом XVII века. Отреставрированный, словно вновь отстроенный: кресты пятиглавой церкви золотом переливаются, вход высокий, перед ним — массивное каменное крыльцо с бочкообразными колоннами. Крыша крыта уже не лемехом, а железом. Храм восстановлен современными материалами, но с душой — это чувствуется. И стоит на самом обрыве, над рекой. За храмом калитка, ведущая на обзорный балкон. Под парапетом, далеко внизу журчит разлившаяся Протва. За рекой раскинулась долина с крохотной деревенькой Ершовка в одну улицу. Дальше — холмы, усыпанные деревянными домишками Вереи.
Я стоял перед свежевыбеленным храмом XVII века. Отреставрированный, словно вновь отстроенный: кресты пятиглавой церкви золотом переливаются, вход высокий, перед ним — массивное каменное крыльцо с бочкообразными колоннами. Крыша крыта уже не лемехом, а железом. Храм восстановлен современными материалами, но с душой — это чувствуется. И стоит на самом обрыве, над рекой. За храмом калитка, ведущая на обзорный балкон. Под парапетом, далеко внизу журчит разлившаяся Протва. За рекой раскинулась долина с крохотной деревенькой Ершовка в одну улицу. Дальше — холмы, усыпанные деревянными домишками Вереи.
Настораживало, что Новый год люди встречают в темноте: ни фонаря, ни светящегося окошка
Стало смеркаться, но ни в Ершовке, ни в Верее, что с балкона видны как на ладони, не зажглось ни огонька. Из-под крыши котельной, расположенной в долине, выходил дым. Он полз вдоль дымовой трубы, окутывая её снаружи, как питон обвивает жертву, неторопливо струился вверх. И упирался в низкую серую тучу, застрявшую в долине среди холмов, замершую неподвижно. Настораживало, что нет ни единого огня. Так же не может быть, думал я, Новый год люди встречают в темноте: ни фонаря, ни светящегося окошка.
Стремительно темнело, Верея скрылась во тьме. И где-то у вершины холма зажглась тусклая точка уличного фонаря, разгорелась прямым белым светом. Зажёгся жёлтый квадрат — окно на верхнем этаже девятиэтажки. Ещё одно — рядом. В деревне в долине вспыхнула целая гирлянда уличных фонарей, прострочив единственную улицу. Разогреваясь, мельчайшие светящиеся точки — фонари увеличивались в размерах, пока не осветили крыши домов и улицы. И вот уже множество фонарей, окон, прожекторов развеивают тьму в долине. Как сквозь космическую бездну светят огоньки звёзд, мерцание уличных огней Вереи долетает до балкона у Входоиерусалимской церкви.
Неожиданно, зарядом повалил мокрый снег. Как будто в небе открыли снеговой заслон. Пухлые снежинки медленно опускались на землю, укутывая её тонким, но плотным снеговым полотном. Через четверть часа всё вокруг было не узнать — бело и чисто, как стены Входоиерусалимского храма: долина, крыши домов, земля, тропинки, деревья и кусты. Даже сам храм, его крыша и купола от снега стали ещё белее. Вот это подарок к Новому году — снег, настоящая зима.
Стремительно темнело, Верея скрылась во тьме. И где-то у вершины холма зажглась тусклая точка уличного фонаря, разгорелась прямым белым светом. Зажёгся жёлтый квадрат — окно на верхнем этаже девятиэтажки. Ещё одно — рядом. В деревне в долине вспыхнула целая гирлянда уличных фонарей, прострочив единственную улицу. Разогреваясь, мельчайшие светящиеся точки — фонари увеличивались в размерах, пока не осветили крыши домов и улицы. И вот уже множество фонарей, окон, прожекторов развеивают тьму в долине. Как сквозь космическую бездну светят огоньки звёзд, мерцание уличных огней Вереи долетает до балкона у Входоиерусалимской церкви.
Неожиданно, зарядом повалил мокрый снег. Как будто в небе открыли снеговой заслон. Пухлые снежинки медленно опускались на землю, укутывая её тонким, но плотным снеговым полотном. Через четверть часа всё вокруг было не узнать — бело и чисто, как стены Входоиерусалимского храма: долина, крыши домов, земля, тропинки, деревья и кусты. Даже сам храм, его крыша и купола от снега стали ещё белее. Вот это подарок к Новому году — снег, настоящая зима.
Послесловие
Этим же вечером я вернулся в Москву: доехал автобусом до Дорохово и сел в электричку. Признаться, у москвичей больше возможностей в плане однодневных путешествий на электричках — больше, чем в других центрах России. От столицы пригородные поезда разбегаются в тринадцати направлениях. За каких-то два часа на электричке можно добраться до Троице-Сергиевой Лавры или попасть в Звенигородский кремль. Погулять по холмам западного Подмосковья в районе Можайска или посетить знаменитые торфяные разработки Шатуры. Окские пляжи в Озёрах или Волжское море в Дубне. Столько любопытных, интересных мест под носом, доступных для поездок выходного дня.
Для этого нужно просто выбрать маршрут, запастись бутербродами и термосом с горячим чаем, и сесть в электричку на одном из московский вокзалов. Электрички в Подмосковье ходят достаточно часто, чтобы утром уехать, а вечером вернуться в город. Выбирайте маршруты, планируйте поездки, путешествуйте и будьте счастливы.
Для этого нужно просто выбрать маршрут, запастись бутербродами и термосом с горячим чаем, и сесть в электричку на одном из московский вокзалов. Электрички в Подмосковье ходят достаточно часто, чтобы утром уехать, а вечером вернуться в город. Выбирайте маршруты, планируйте поездки, путешествуйте и будьте счастливы.
Публикации по теме