Битва за места

Отойдя от станции электричка загудела и разогналась. В щелях оконных рам задувал и завывал ветер. Со стороны головного вагона раздавались длинные гудки: машинист распугивал людей, идущих вдоль полотна. Он сигналил перед станциями, переездами и встречными поездами — так полагается на «железке». Из-за высокой скорости эти препятствия мельтешили. Обязательные гудки слились в один длинный гудок. Звук изредка прерывался. На секунду. Перевёл дух и снова: ту-у-у-у …

В вагоне все места были заняты. В проходе стояли люди. Я протиснулся в центр вагона, ухватился за ручку сиденья, и уставился в окно. Внизу под виадуком растянулась полоса светящихся прямоугольников — окна пассажирского поезда. Сверху они походили на гигантскую гусеницу, которая медленно заползала под виадук. Электричка ловко соскользнула с виадука, вышла на прямой участок и набрала ход.

Электричка дальняя — пассажиры устроились надолго. Это заметно по позе человека. Кому долго ехать — снял куртку, обхватил рюкзак, намотал ремень сумки на руку и дремлет. Или затеялся с кроссвордом, судоку, преферансом. А тот, кому скоро выходить, напротив, сидит в напряжении. Шапки и варежек не снимет, а всё в окно поглядывает: не проехать бы.

Вдруг на сиденье, у которого я пристроился стоять, заёрзала женщина. Она потянулась, зевнула, с минуту порылась в сумочке и вытащила из неё полосатую вязанную шапку. Сгребла в охапку многочисленные шуршащие пакеты с продуктами, встала с лавки и принялась торить дорожку к тамбуру через толпу в проходе. На сиденье обозначился заветный квадратик синего дерматина — свободное место. Я оглянулся по сторонам, нет ли какой бабули поблизости…

В электричках, в отличие от городского транспорта, не принято уступать места. Тем более в дальних. Чтобы занять место, люди приезжают на вокзал пораньше — за 20-30 минут до отправления электрички. А тут, взять и просто так отдать.

Удалось сесть — получай два часа сна. Стоишь — расходуешь силы, которых после рабочего дня осталось всего ничего. Для дальних пассажиров место — это ресурс. И делятся им неохотно.

Почему, собственно, уступают место в транспорте? Первое, что вспоминают, чтобы пристыдить «обнаглевшую» молодёжь, которая «совсем распоясалась» — воспитание. «Невоспитанный!» — корят благочестивые пассажиры подростка, развалившегося на сиденье. Перед ним, согнувшись загогулиной, стоит старушка с авоськами в руках. Но подросток слушает музыку в наушниках или залип в экране смартфона — разве достучишься.

Ещё один действенный приём — притвориться спящим. Будить человека без уважительной причины в обществе считается дурным тоном: найдутся те, кто уступят и без тебя.

В бакинском метро было любопытно наблюдать, как ведут себе азербайджанцы, когда в вагон входит женщина. Вообще, женщины на улицах Баку — редкость. Мусульманская страна, Коран, обычаи: женщина заботится о доме. Безвылазно. На улицу выходит только в магазин или когда сильно нужно. Может отправиться на автомобиле в гости или на встречу с подругой. Но чтобы муж позволил жене ездить на общественном транспорте — ни в жизни.

В Баку ехал на метро всего пару остановок. В вагоне одни мужчины, азербайджанцы. Одеты аккуратно и однообразно: начищенные чёрные ботинки, чёрные брюки со стрелкой, чёрная кожанка — под ней — чёрная рубашка. Все как один. Вдруг в вагон вошла женщина: никаб, закрытые кисти рук — как положено.

Мужчины среагировали моментально. Кто сидел поблизости — встали. Шесть мужиков. Женщина прошла по вагону, выбрала место, села. Мужчины опустились на сиденье. А один, чьё место она заняла, остался стоять. Это воспитание и обычаи.

Другая причина, по которой человек уступает место — милосердие. Не всегда оно бывает истинным и часто подменяется самолюбием. Мол, вот какой я милосердный и заботливый. Именно поэтому в парижской подземке не принято уступать места старикам и женщинам. Слишком уж часто забота о других оборачивается самохвалой. Может, и правильно, что не уступают: пусть милосердие проявляется в настоящих, добрых делах.

Бывает и по-другому. Ехал как-то в подмосковной электричке. Закончился рабочий день. Народу — битком. На очередной станции в вагон ввалилась галдящая толпа — коллектив предприятия, что неподалёку от платформы. Люди пожившие уже. Были среди них и работающие пенсионеры: молодёжь на предприятие не идёт. Если в вагоне коллектив появился с шумом, то в переполненном салоне все разговоры прекратились. Началось соревнование.

— Хляди, Хляди, — шептала пенсионерка, кивая соседке на противоположный конец вагона. — Иванна с Авдеенной сели ужо.
— Да, — подтвердила коллега, сплёвывая семечковую шелуху в ладонь. — Они на молодёжь давят.
И обратилась к сидящей девушке:
— Уступили бы место пожилому человеку…

Пенсионеры соревнуются, кому быстрее место в вагоне уступят. Смысл — вынудить человека уступить место. Заранее выбирают жертву — парня или девушку. Подходят, нависают, выдавливают с сиденья. У каждого свои приёмчики: кряхтения, потряхивание тяжёлыми сумками, жалобы на молодёжь: мол, поколение пошло невоспитанное. Подталкивают, стыдят, берут измором.

Встречаются настойчивые участники соревнования. Если своего не добьются — идут по вагону дальше, выискивают новую жертву. Такое бывает, когда в вагоне появляется группа пенсионеров. И участник показывает коллегам класс.

…я оглянулся по сторонам, нет ли какой бабули поблизости. Пожилых людей и беременных женщин не наблюдалось. Одни мужчины. Стоящий справа уткнулся в планшет. Судя по мерцанию экрана, компьютерная игра была в самом разгаре. Мужчина слева безучастно смотрел в окно.

Я стоял ближе всего к освободившемуся месту, и оно по праву принадлежало мне. Других претендентов не было. Снял куртку, рюкзак и опустился на сиденье. Вытянул ноги в проход, поёрзал на полужёсткой лавке — устроился.

— Разрешите, разрешите пройти, — в проходе через толпу протиснулась женщина с сумками.
Она остановилась рядом со мной, тронула за плечо, спросила:
— Можно я сяду. Ехать далеко, а стоять тяжко.
— Если хотите — конечно, — я с готовностью уступил место. Тем более что скоро выходить.

Женщина с усталым выдохом опустилась на лавку.
— Куда же вы едите? — поинтересовался я.
— В Хотьково. Живу я там, — с готовностью отозвалась она.
— Бывал у вас в Хотьково. Дом культуры Елизаветы Мамонтовой понравился. Покровский монастырь реставрируют. А часы на станции отстают на двадцать пять минут.
— Точно! Так и есть. Это про нас, — улыбнулась женщина и добавила уже серьёзно. — Вы извините. Думала в Мытищах кто сойдёт. Смотрю — сидят.

— Это вы не в тот вагон сели, — пояснил мужчина в квадратный очках с толстыми стёклами.
У него на коленях лежал наполовину разгаданный разворот кроссворда. Видимо, занятие подбирать слова ему уже порядком наскучило. А тут живое общение организовалось. Это был любитель поговорить. Неважно о чём, лишь бы язык размять.

— Я вас научу, — важно заявил мужчина. — Видите цифру «5» под потолком?
Я посмотрел в конец вагона, куда указал очкастый. Боковым зрением заметил, что ещё несколько пассажиров повернули головы, чтобы узреть цифру.
— Вот! — заключил мужчина. — Это — номер вагона. Пятый вагон. Здесь едут пушкинские, кто в Пушкино выходит. А Мытищи — это следующий, четвёртый вагон.

Он поучительно поднял указательный палец:
— Другой раз садитесь в него и будут вам свободные места после Мытищ.
— Почему четвёртый? — недоумённо произнесла женщина.
Она, как загипнотизированная, продолжала смотреть на красную цифру «5».
— Да потому что задние двери четвёртого вагона останавливаются аккурат напротив лестницы на виадук.
— При чём тут лестница? — продолжала недоумевать женщина.
Я начинал понимать, что к чему.
— А-а-а-а... — протянул мужчина. — В этом-то всё и дело. У них на станционной площади городские маршрутки стоят, народ с электрички ждут. Автобусы маленькие, все желающие не поместятся. Вот люди и ломятся в первую очередь, чтобы успеть. Там в четвёртом вагоне такой спринт начинается. Уже на подъезде к Мытищам тамбур битком и все на низком старте: залезть в маршрутку. А ещё турникеты нужно пройти — бег с препятствиями.

— Теперь ясно, — закивала женщина. — И много народу выходит?
— Да полвагона. Много мест освобождается. Если протиснуться в центр вагона и ждать, уже в Перловской сидеть будете.
Женщина задумалась, переваривая новую информацию. Только сейчас обратил внимание, что окружающие тоже внимательно слушали лайфхак. Кое-кто из пассажиров даже снял наушники. А это знак того, что в вагоне происходит необычное.

Давно обратил внимание: люди распределяются по составу электрички неравномерно. В одном вагоне пассажиров больше, чем в других. На предыдущей станции этот вагон остановился напротив лестницы, ведущей на перрон. Человек поднялся по лестнице и сел вагон — чего проще. Люди не любят лишних движений.

Ещё, загрузка бывает разной из-за различия в комфорте вагонов. Электричка состоит из моторных и прицепных вагонов. Моторные — те, что с токоприёмником — пантографом на крыше. В них расположены тяговые электродвигатели. Несмотря на это, моторные вагоны комфортнее прицепных.

Всё из-за воздушного компрессора, расположенного под полом прицепного вагона. Когда в воздушной системе поезда не хватает воздуха, компрессор включается. Происходит это примерно раз в 15 минут. Жуткий грохот и вибрация сопровождают работу компрессора. Если от шума можно защититься наушниками с музыкой, то вибрация окончательно вымотает пассажира к концу поездки и ничего с этим не поделаешь. В прицепном вагоне лучше выбирать места ближе к тамбурам — вибрация там меньше. Середину трясёт, дай бог.

Случается, пассажиры самораспределяются по составу. Вы замечали людей, переходящих из вагона в вагон? И это не торговцы, не музыканты и не «контра». Они идут в поисках свободного места. У каждого свои методы и лайфхаки, чтобы сесть и ехать с комфортом, а не трястись в переполненном тамбуре. Эти люди ищут комфорта. Для этого, они идут.

Здесь, так же, как и в жизни. Кто-то едет в переполненном вагоне и ждёт, когда освободится место. Кто-то переходит из вагона в вагон, рассчитывая на случай. А кто-то наблюдает за окружающим миром. Замечает, как ведут себя окружающие. На каких станциях и в какие вагоны чаще садятся. Он знает, где будут выходить и заранее ждёт в этом вагоне. И почти всегда добивается цели.