Встречаются в электричке случайные попутчики — любители поговорить. Им не нужен диалог. Они не из тех, кто любит подсесть соседу на уши. Собеседник вовсе не обязателен: самому с собой хорошо, всегда найдётся тема для разговора. В конце концов, можно комментировать всё, что видишь из окна поезда. И на каждый случай найдётся метафора или история из жизни.
«Смотри, смотри, — толкает меня в бок сосед, указывает в окно. — Кран метровагонмашевский начали разбирать, стрелу уже сняли!»
Электричка плетётся мимо забора Метровагонмаша. Поверх забора в двухстах метрах желтеет мастодонт — остов портового крана. А сосед тем временем комментирует.
Давненько я за речку не ходил. А кран-то, оказывается, разбирать начали. Ещё в школе учился, с пацанами по этому крану лазили. Всё, хана! Ну правильно: завод ломают — хули, такая территория простаивает. Застроят всё жильём.
Снова толкает в бок — наверное, что-то интересное заметил.
Глянь, на Лосе деревянную платформу в область поставили. Всё, пиздец, настали военные времена.
Бросаю взгляд в окно: электричка, отходит от станции Лось — набирает ход. За окном мелькают фермы деревянного парапета временной платформы.
Ну дожили, ну! Деревянные платформы ставят. Только она ещё должна быть низкой. А что, бывают такие. Я низкую платформу впервые увидел в Смоленске, когда ещё в армии служил — хуй залезешь в электричку с такой. Ну ты посмотри, а — сколько досок угрохали — дом можно построить. А ведь реально — выкинут. Я тебе говорю, вот увидишь — выкинут.
На городской площади на Новый год какую сцену отгрохали: брус двадцатка, доски обрезные, фанера — столько материала ушло. Праздники прошли, приехала бригада: эдакую красоту бензопилами разделали на куски и вывезли на свалку. Дебилы! Я им говорю, уже давно разборные сцены придумали. Купите разборную и свинчивайте её перед каждым праздником. Так нет, чиновникам невыгодно. Они миллион на деревянную сцену выписывают: половину тратят, половину — в карман. И так каждый год. А с разборной сценой много не утащишь.
Снова оживился сосед, прильнул к оконному стеклу щекой, всматривается вперёд.
Во-во, помощник побежал. Знаешь, почему на Москве-третьей так долго стоим? Чтобы двери последнего вагона увидеть, помощнику нужно до этого места дойти — платформа в кривой. Вот он и идёт посмотреть, чтобы не прищемило кого дверью. Махнул рукой — машинист закрывает двери. В Мытищах тоже кривая платформа, помощнику нужно к другому краю отойти — от кабины хуй увидишь. В Пушкино, вообще, к середине состава нужно чапать — изгиб крутой. Но я когда помощником на этом направлении работал, делал проще: забирался на забор и смотрел поверх вагонов — весь состав виден.
Вокзал, конечная. «Освободите вагоны, — объявляет машинист, — состав проследует в отстой». Попутчик прощается, благодарит за интересную беседу. Наверное, мы больше никогда не встретимся, думаю я, жму руку. Да и какая там беседа, если он трещал всю дорогу, а я клацал кнопками клавиатуры, набирая этот текст.
Люблю, когда в поезде завязывается простое человеческое общение. Дела огородные, политика, о хозяйстве, недовольство ростом цен, семейные истории или просто вот так: что вижу, о том пою. Ведь кому как не попутчику поведать о наболевшем и поделиться радостью. Случайный попутчик — это лучший психолог.